наши любимые стихи

[Чудная]

В. Моргулис

Всё больнее быть непрошеной,
Жить с лютым холодом в душе,
Ещё не проклятой, не брошенной,
Но не желанною уже.
Ещё выслушивать любезности
(Их так спокойно говорят!),
Но втайне изнывать от ревности,
Подозревая всех подряд.
Всего больнее быть непрошеной,
Стоять у близких на пути...
Любовь моя, во имя прошлого -
Дай силы вовремя уйти!

[Чудная]

Привыкли счастье видеть только в спину.
И вот в лицо его не узнаем...
Оно с дороги не свернуло длинной,
а мы его непрошеным зовем.
Ему бы отдохнуть, зайти с дороги -
из темноты, из холода на свет,
а мы его встречаем на пороге
и говорим, что счастья в жизни нет !
Геннадий Красников

[Чудная]

Я разлюбил тебя... Банальная развязка.
Банальная, как жизнь, банальная, как смерть.
Я оборву струну жестокого романса,
гитару пополам — к чему ломать комедь!

Лишь не понять щенку — лохматому уродцу,
чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе — он в дверь твою скребется,
а впустишь ты его — скребется в дверь мою.

Пожалуй, можно так с ума сойти, метаясь...
Сентиментальный пес, ты попросту юнец.
Но не позволю я себе сентиментальность.
Как пытку продолжать — затягивать конец.

Сентиментальным быть не слабость — преступленье,
когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь
и пробуешь, кряхтя, поставить представленье
с названием тупым «Спасенная любовь».

Спасать любовь пора уже в самом начале
от пылких «никогда!», от детских «навсегда!».
«Не надо обещать!» — нам поезда кричали,
«Не надо обещать!» — мычали провода.

Надломленность ветвей и неба задымленность
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм — есть неосведомленность,
что без больших надежд — надежней для надежд.

Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,
допрежь чем их надеть,— таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю.
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.

Гуманней не твердить «люблю...», когда ты любишь.
Как тяжело потом из этих самых уст
услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость,
и ложно полный мир предстанет ложно пуст.

Не надо обещать... Любовь — неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под венец?
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом — конец.

Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
то лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу прощенья.
Прости меня за то, что я любил тебя.

Евгений Евтушенко.

[Noshpa]

Таню с четвертого все называют шалавой.
Ей чуть за двадцать, ребенку - три с половиной.
Все потому, что Таня не поздоровалась с бабой Клавой,
Та в отместку назвала Татьяну продажной скотиной.
Во избежание очередного скандала
Таня боится рассказывать, что ребенка усыновила.

Это Кристина из двадцать второй квартиры,
Вчера перекрасилась из розового в зеленый.
"Наверняка, подражает идиотским своим кумирам,"-
Думает Саша, безнадежно в нее влюбленный.
Кристину ждут десять сеансов химиотерапии.
Ну и затылок полностью оголенный.

Это, знакомьтесь, типичный худой очкарик
Саша, что учится на четвертом курсе физмата.
У него, говорят, с собой всегда иностранный словарик,
В интеллигентной речи не слышно ни слова мата.
Саша хватается за стипендию, потому что его зарплата
Слишком мала, чтобы прокормить малолетних сестру и брата.

Это Денис, с ним жить рядом - одно издевательство.
Страшно в темном подъезде: Дэн на учете в милиции.
Он прошлым летом врезал за пьяное домогательство
К девушке.. парню, что оказался сыном министра юстиции.
Теперь Дэна ждет судебное разбирательство
СИЗО, передачки, кассации и петиции.

Это Марина, она, мягко говоря, полновата…
Местные дети громко кричат: «Толстуха!»
Вес выше среднего, фигура одутловата.
…Марина близка к уже месяцу голодухи.
Нарушение гормональное – это, знаете ли, чревато.
Лишний вес появился не от отсутствия силы духа.

Это женатая пара Сергей и Екатерина,
Больше всего на свете мечтающие о ребенке.
Для людей создается отчетливая картина:
зачем карьеристке дома стирать пеленки?
У Екатерины не такая возвышенная причина:
Стенки маточных труб для детей у нее слишком тонки.

Этот слишком богат, этот удавится за копейку,
Этот чрезмерно брезглив (у него обнаружили СПИД).
Эта мадемуазель круглый год ходит в телогрейке.
(У нее к двадцати пяти – хронический острый цистит).
Думаешь, ты простой? Стань другим на недельку.
Расскажешь потом, какой ярлык теперь на тебе висит.
(с)

[AnnaD]

Письмо из детдома

Здравствуй, мама, это я – твой Серёжа,
Я пишу тебе из детского дома.
За окном уже стемнело, но всё же
Я успею написать до подъёма.

Только ночь мне пережить и осталось,
Завтра, видимо, закончится детство.
Ну, а детство – будто всё показалось,
Ничего мне не оставив в наследство
Ни фамилии, ни даты, ни отчества –
Только имя на бумажке подброшенной.
И проклятое клеймо одиночества:
Нелюбимый, нежеланный, непрошеный…

И обшарпанный забор, разумеется,
Чтоб глаза вам не мозолить сиротами,
И дорожка от ворот, чтоб надеяться…
Да я ж всё детство простоял за воротами!

Ночь, уходящая, вслед
За собой меня позовёт,
А когда наступит рассвет
Песню мне кукушка споёт
На прощание…

Я делюсь с тобой бедою своею
Не за тем, чтоб ты меня пожалела.
Знаешь, плакать я уже не умею:
Нынче камень там, где раньше болело.

Боль в подушку вся давно просочилась,
И с годами как-то стёрлась обида,
Да и жизнь меня ещё научила:
Если больно – не показывай вида!

За слова меня прости ненарочные:
Не со зла я написал, что исправлено.
Не волнуйся, ведь письмо, как и прошлые,
Никогда тебе не будет отправлено.

Я давно тебя простил и, поэтому,
Мне не нужно твоего снисхождения.
Просто… писем мне писать больше некому…
Да, просто, завтра у меня… День рождения…

Виктор Третьяков

[ЛЮСЬЕНА]

Ледянка
Любовь Сердечная
Вези меня, ледянка, в детство,
Где мне ещё не больно падать,
Где «Чур» от всех напастей средство,
Где каждая снежинка – радость
Где папа - молодой и сильный,
Где плакать хочется без мамы,
Где лес и розовый, и синий,
А Дед Мороз такой румяный.

Где ничего вкусней сосульки,
Где сам себе игрушки клеишь,
Где каша манная в кастрюльке,
А апельсин, когда болеешь.
Где горькая микстура в ложке,
Где с пенкой молоко в стакане,
Где в плед завернутая кошка,
Где тетя Валя на экране.

Где мандарины пахнут елкой,
Где под столами новоселье,
Где нос укутан в шарфик колкий,
Где угол – плата за веселье.
Где кубики "Гематогенки"
Ещё вкуснее шоколадки.
Где вечно сбитые коленки.
Где с промокашками тетрадки.

Где счастье, если мама дома,
Где горе, если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»
Где примерзают руки к санкам,
И где еще не стыдно плакать…
Вези меня вперед, ледянка!
Ты знаешь, я умею падать!

[Noshpa]

Сыночку

Ты вырастешь, и я не буду знать,
С кем ты проводишь дни и даже ночи,
Но я все так же буду называть
Тебя как в детстве – милый мой сыночек.

Ты вырастешь…Ты будешь принимать
Судьбы удары, думаю, достойно.
И зубы стискивать и кулаки сжимать,
А я уже не поцелую там, где больно.

И если с папой мы не справимся уже.
Там кран потек или другие беды,
Твой голос в трубке твердо скажет мне:
«Мамуль, не трогай ничего – сейчас приеду»

Ну а пока – пижамка в облаках,
И на ночь про слона и Айболита.
Твое сердечко в маминых руках,
Душа еще ранима и открыта.

Я очень постараюсь, мой родной,
Дать, что смогу, и отвести ненастья:
Чтоб детство ты с улыбкой вспоминал,
Чтоб знал, каким бывает счастье...
(С)

[ЛЮСЬЕНА]

Ива Афонская. Снег идет на Рождество.

Снег идет на Рождество,
падает, как милость Божья.
Снег идет - и волшебство
в этот день случиться может.

Тишина и чистота,
ничего их не нарушит.
Верь: не даром красота,
раз она спасает душу.

Свыше послана тебе,
чудодейственная сила,
это - смысл в твоей судьбе
и разгадка тайны мира.

Снег идет – и, чуть дыша,
смотрим мы на мир крылатый.
Пробуждается душа,
омертвевшая когда-то.

Снег идет, снимая боль,
у земли обледенелой.
Ты подставь ему ладонь:
приземлится ангел белый.

[Noshpa]

Беззаботный и беспечный, на спине портфель заплечный
Жизнь длинна и бесконечна, времени - вагон.
Огоньки на елке в вате и едва за 30 бате
И олени над кроватью, и курантов звон.

Даль - пустяк, и путь к ней светел, за учебу - не в ответе
Beatles - лучше всех на свете, бабы хмурят бровь.
Ты вершина мироздания, парк и первое свидание,
Неумелое признанье, первая любовь.

Летом черный от загара и везде с собой гитара,
И тоска тебе - не пара, долго длится день.
Тонус в норме без зарядки и в цене чужие грядки,
По плафонам из рогатки и бегом - не лень.

Новая свеча оплыла, отпылала и остыла,
Как давно всё это было, - жизнь тому назад.
Как быстро время мчится, врядли мне всё это снится,
Не успел начать страницу, вот и 50.

И уже очки в газете и читать темно при свете,
И совсем большие дети, разлетелись кто-куда.
В сердце шум и всё такое, симулируем здоровье,
Бросить все, уехать что-ли, - только некуда.

Мне б туда, где елка в вате, где едва за 30 бате,
Мама шьет сестренке платье, скоро новый год.
Где намеренья не лживы, и пока еще все живы,
И чисты души порывы, и она поет...

(А. Маршал... " Беззаботный")

[ЛЮСЬЕНА]

Есть люди — «закаты» и люди — «рассветы»…
Одни с негативом, другие с «приветом»…
Но те, что с «приветом» — улыбчивы часто…
А те что — «закаты», обычно несчастны…
С одними общаясь, ты чувствуешь холод…
С другими и в семьдесят, кажется, молод…
И ты от одних заряжаешься светом…
С другими его круглосуточно нету…

Но если отдать человеку — «закату»
Кусочек тепла, что исчезло когда-то,
А не обвинять, что тоскливо на сердце,
Он тоже захочет и греть, и согреться…
Ведь людям — закатам, как людям — рассветам,
Хотелось бы к счастью пойти за билетом,
Но просто любить бескорыстно боялись,
Поэтому злились и больно кусались…

И люди — рассветы становятся тоже
Людьми с негативом на тучу похожих…
Когда благодарность в душе исчезает,
То небо рассветы в закат превращает…
Я тоже порою бываю на взводе…
Но знаю, с рассветом печали уходят…
И пусть кто-то скажет: «Она же с приветом…»
Есть люди — «закаты» и люди — «рассветы»…